Говорят, что в одной финансовой компании держали в штате человека, который все делал неправильно. Его специально не увольняли, чтобы точно знать, как НЕ НАДО делать.
На первый взгляд описанное представляется полнейшим бредом. Так оно и есть, но, опять-таки, если честно спросить себя, какую крайность я предпочту для своего ребенка в абстрактной ситуации - подвергнуться издевательствам или подобную (пусть абсурдно-запредельную) сверхопеку я, видимо, предпочту второе.
...На турнире по каратэ наблюдаем с сыном маленького мальчишку, старательно выполняющего элементы ката. Пацан отличный, весь сосредоточен, губа закушена от напряжения, над серьезными глазами самостоятельного маленького человека смешной чуб. Выступление закончено, он поворачивается к трибунам, делает к скамейке первый шаг, и весь его облик меняется: глаза меркнут, плечи опускаются. Ему навстречу встает огромный детина - молодой папаша. Классический "рэднэк", дешевый фраер, сразу же начинающий дергать ребенка мелкими унизительными придирками, одновременно придавливая его (словами и взглядом) демонстрацией своей абсолютной власти. Мы с сыном, уже по-американски, мгновенно обращаем на это внимание. А позже выясняется, что не мы одни: в разговоре с сенсеем узнаем, что он запланировал встречу с этим папашей, а если это не поможет, будет сообщать в службу "чайлд абьюз" - пусть проверят. потому как здесь явно попахивает серьезным унижением ребенка... Честно признаюсь, в этом случае я готов был поступить так же.
Но вступив в деликатную сферу семейных отношений детей и родителей, неизбежно оказываешься на весьма зыбкой почве, где не всегда просто однозначно определить критерии того, "что такое хорошо и что такое плохо". И где порой появляются основания задуматься и о более глобальных процессах в американском обществе, нежели охрана прав ребенка как таковая. Речь о том, что государство порой весьма агрессивно запускает свои щупальца не только в семейное воспитание детей, но и в область того, чему стоит, а чему не стоит учить конкретного ребенка. Однако это уже тема образования в США.
Безусловно уважая в целом американские стандарты в отношении детей, трудно не увидеть здесь перегибы. Излишняя свобода и вольготное использование прав при отсутствии должной самодисциплины и внимания к обязанностям неизбежно приводит к нежелательным последствиям, и даже эксцессам.
Статистика выглядит пугающе: в 1998 году в школах США произошло одиннадцать тысяч инцидентов, в которых было замешано оружие. Особо зловещим оказался случай в нашем штате - в маленьком орегонском городке Спрингфилде, где щупленький подросток, застрелив отца, а потом пришедшую с работы мать, отправился с оружием в школу и открыл там стрельбу в столовой, убив двоих и ранив двадцать три человека. В трагедиях, как эта, при всем известном влиянии общества на личность, надо все же прежде всего смотреть не на систему, а на данного конкретного человека. В приведенном случае речь явно идет об индивидуальных патологических отклонениях (мальчик с младых ногтей мечтал убивать). Хотя и система причастна: вседозволенность неизбежно приносит подобные плоды.
А в апреле 1999 года разразился совсем уж не поддающийся разумению кошмар в школе небольшого городка Литлтон в Колорадо. Включая двух подростков-убийц, покончивших с собой, погибло пятнадцать человек. Ясно, что здесь присутствует идеологическая подоплека: в истории фигурируют свастики, избирательная ненависть к "небелым" расам, а произошла эта трагедия в день рождения Гитлера.
Сказать, что Америка оказалась в шоке от произошедшего, - это не сказать ничего. А уж совпадение этого кошмарного случая с бомбежками Югославии повергло думающие круги американского общества в полнейшую депрессию. Неудивительно поэтому, что реакцией правительства на происходящее немедленно явилось закручивание гаек и восстановление безопасности в школах.
Летом этого года по всей стране прошли семинары для учителей по обеспечению безопасности. В некоторых школах на входе установлены металл-детекторы, как в аэропортах; введены положения о допустимости выборочного досмотра учеников (рюкзаков и локеров - шкафчиков в коридоре, в которых хранятся личные вещи); установлены камеры внутреннего наблюдения; на школьных стадионах тренируются группы спецназа (дабы ученики знали, с кем им в случае чего предстоит иметь дело); учителя и ученики ходят с именными бирками. Введен федеральный закон, предполагающий немедленный арест и предание суду ученика, пронесшего в школу оружие. Другой закон предписывает срочное удаление из класса школьников, создающих угрозу какого-либо конфликта.
Но главный упор всеми и во всем делается, прежде всего, на восстановление дисциплины. А в Штатах это не простое дело. Дай Бог удачи каждому, кто решится завести здесь разговор о введении школьной униформы... Но уж если какие-либо ограничения будут приняты в законном порядке, спонтанной оппозиции им не возникнет. Все, как миленькие, наденут предписанную школьную форму, а если потребуется, то и строем пойдут в школу. Механизм принятия закона строится на демократических традициях системы, предполагает, допускает и, как правило, включает в реальности дебаты, проявление страстей и пр.; но закон есть закон: если он принят, государство требует .его соблюдения, а законопослушные граждане США ему следуют, даже если он им не нравится.
Относится ли это к подросткам? В меньшей степени, чем к взрослой части населения. Молодежь в Америке, безусловно, разболтана излишними поблажками, спекулирует на принципах свободы, требует всех возможных прав и весьма склонна к игнорированию обязанностей (при всем этом границы допустимого здесь существенно строже, чем у нас).
Написал это и понял, что уже начал гундеть на молодежь, как старый хрыч, и сразу подумал о многих замечательных молодых ребятах, которых я здесь знаю: трудно делать обобщения.
Я преподаю в университете, а не в школе, так что поведенческих криминалов у меня не бывает, но даже при этом, ограничивая студентов намного больше, чем абсолютное большинство американских преподавателей, я сильно выделяюсь на общем профессорском фоне. Полагаю, что по мнению большинства студентов (а большинство даже в студенческой среде выражает обывательскую точку зрения) - не в лучшую сторону. Но это уже дело вкуса. И это как раз тот случай, когда уже я в полной мере использую свои права и свою профессиональную академическую свободу, позволяющую мне самому решать, чего требовать на своих лекциях. Равно как и свою неписанную привилегию иностранца быть немножко экстравагантным: на моих занятиях категорически запрещается молча приходить и уходить в любое время; сидеть, положив ноги на стол; есть во время лекции или мечтать, ничего не делая. Во всем этом меня активно поддерживают прогрессивные студенты, обеспокоенные качеством образования, а вообще-то в этом много смешного и интересного - занятная сфера, может, еще доберемся до нее.