Записывая в свое время программу для российского радио в московской школе, я пришел в третий класс для разговора с детьми о животных. Любезная учительница встретила меня дружеским упреждением: "К этому ряду и не подходите, здесь у нас дурачки сидят..." Представить что-либо подобное в американской школе я не могу. А если бы такое произошло, эта дама уже никогда бы в жизни не работала больше учителем.
...Едем на машине в вечерних сумерках, на перекрестке под колеса выпрыгивает двенадцатилетний пацан на велосипеде. Я торможу и напрямую, в строгой, но абсолютно корректной форме делаю ему замечание. (В Москве бы, если поймал, как минимум подержал бы за шиворот, чтобы убедиться, что слова до ума дошли. Сейчас сдерживаюсь благодаря сидящей рядом жене, вовремя напоминающей мне: "Стоять, Буян, стоять...") Так что вы думаете? Этот шкет в гневе швырнул свой велик наземь, встал руки в боки и с негодованием ответил мне: "Пусть я не прав, но как вы позволяете себе со мной разговаривать?!.." А уж если бы я до него дотронулся, он эапомнил бы номер машины и сразу позвонил в полицию. И меня бы захомутали потом за унижение малолетнего. Америка...
...В природном парке на берегу океана стайка подростков с гиканьем скачет по камням, обнажившимся во время отлива, игнорируя (что нетипично) запрещающую это надпись. Появляющийся смотритель, улыбаясь, говорит им: "Молодые люди, вы не достаточно внимательны к предупреждению, вывешенному для вашей же безопасности..." Разительный контраст с нашим охранником, сразу высказывающим все, что он думает в самых красочных выражениях, не правда ли? Здешний рейнджер думает наверняка то же самое, но ведет себя совсем иначе, и это нельзя недооценивать.
А как у детей с родителями? По-разному, но некий средний стандарт все же отличается от нашего, российского, в сторону более уважительного отношения к ребенку. Родительская затрещина или шлепок по попе здесь куда более редкое явление, нежели на нашей славянской почве; а уж папашин ремень и подавно никем не воспринимается как символ дисциплины...
Отношение к детям самих родителей определяется их культурным уровнем. Я искренне расписывал доброжелательность американцев, но не подумайте, что здесь нет быдла. Быдло есть везде, а уж в Америке, с ее демографической пестротой, и подавно. Представитель этого интернационального "культурного" пласта называется в США "рэднэк" ("red neck" - дословно "красная шея", намек на загар при простой физической работе; название общепринятое, всем понятное, оно может относиться и к быдлу-аристократу, но мне все равно не нравится: не люблю таких авансов против "работяг", среди которых по всему миру много хороших людей). Так вот в "простых" семьях детям знакомы и грубость, и невнимание, и рукоприкладство; порой им достается будь здоров.
Если соседи наблюдают, что вы часто унижаете своего ребенка (не говоря уже о шлепках или побоях), они наверняка позвонят по специальному номеру, повсеместно рекламируемому. И коль скоро речь заходит о притеснении прав другого человека, а тем более ребенка, который сам еще не может защитить свои права, на неприкосновенность своей личности вы уже не можете претендовать. До вас рано или поздно доберутся обязательно. (Такая же участь, кстати, вас с большой вероятностью ждет и за издевательства над животными.) Поэтому, прежде чем на улице шутя дать пинка собственному сыну-обалдую, я воровато оглядываюсь. Чтобы какая-нибудь неразобравшаяся в ситуации сердобольная бабуся не настучала на меня и не пришлось бы потом объяснять, что для лишения меня родительских прав нет особых оснований...
Поверьте, я не преувеличиваю. Вот конкретный случай. Сверхбдительная тетечка, выгуливающая собачку, обратила внимание на то, что у мальчика, гуляющего с папой, синяк на коленке. Она поинтересовалась у отца, откуда синяк, но не удовлетворилась ответом и поехала потом за ними на машине, выяснила адрес и сообщила о своих наблюдениях куда следует.
Представители соответствующих служб замучили потом эту семью разбирательствами и допросами. Родителям пришлось собирать письменные свидетельства того, что синяк их сын получил, споткнувшись в песочнице, а не в результате тайных побоев за закрытыми дверями. Натерпевшись вторжения в свою семейную жизнь и прямой угрозы судебного расследования, родители теперь протоколируют полученные сыном ушибы, заверяют их подписями свидетелей и... носят эти бумаги с собой во время прогулок с ребенком. Скептикам же отвечают: "Пройдите через то, через что мы прошли, тогда и поговорим..."
